Не родная кровь [СИ] - Сергей Лобанов

Никитин сидел на бетонном полу, привалившись спиной к прохладной кирпичной кладке. Раннее майское утро задалось холодным, да ещё пол и стена вытягивали из тела тепло. Но лишний раз шевелиться не хотелось: какая разница — тепло, холодно, всё одно помирать скоро… Помощи нет, а федеры лезут нап ролом.

Чтобы отвлечься от невесёлой действительности, Иван погрузился в размышления. Да только и они не поднимали настроение. Он с горечью думал о том, что в его жизни поводов для радости почти не было. Почему так — кому-то всё самое светлое, а кому-то сплошная чернуха? Этот вопрос часто донимал Никитина, и однозначного ответа не находилось.

На жизненных перепутьях Иван отчего-то всегда сворачивал не туда. Иной раз по своей воле, но чаще по воле других — сильных мира сего. Вот и сейчас они определили путь не только для него, но и для всей страны. Эти сволочи, уверовавшие в свою безнаказанность, не поделили власть и финансовые потоки, а он и такие же простые люди вынуждены расплачиваться жизнями за чужую жадность, подлость, цинизм…

Разве не абсурд, когда противник защищает от него же родную мать, старшего брата с семьёй, жену с дочерью и приёмным сыном? И Наташа тоже там с Ксенией! Получается, он воюет против них?! Хо ть Ромка на одной стороне с ним, уже хорошо. Такое может только в дурном сне присниться, а наяву произойти в России — проклятой Богом стране…

Надо же, Роман ещё раньше на фронте оказался! Наверное, совсем серьёзным стал.

Иван вспомнил, как однажды, вернувшись с работы, встретил в квартире Ксению. Она-то и рассказала о Ромке. А утром ушла следом за матерью. И правильно. Вон оно что творится-то в городе! Только где же они теперь, как их разыскать, когда всё закончится?

Мысли, как воробьи с ветки на ветку, перепрыгнули на воспоминания о Наташе.

Иван со стыдом признавался себе, что о жене думает меньше и без теплоты в душе. Нет, не разлюбил он Елену, просто она всегда была где-то рядом — тихая, молчаливая, верная. И привычная. А Наташка снова ворвалась в его жизнь, перевернув всё с ног на голову. С Натальей он почувствовал, что счастье может быть другим — не просто тихим и размеренным, а сумасшедшим, ко гда каждый день наполнен столькими эмоциями, сколько не будет за год тихого семейного быта.

Он действительно потерял голову. Да так потерял, что о семье позабыл, с сыном приёмным рассорился. Теперь уже, наверное, и Елена знает всё. О-хо-хо… Каково ей узнать такое? И ведь случилось это благодаря назревавшей войне! Тут и кино никакого не надо, реальность куда как удивительнее.

Наташа Малиновская… Чудесная женщина! Короткой оказалась их совместная жизнь и выпала она на трудное время. Но если б не предвоенные невзгоды, не было бы этих светлых и в то же время непростых дней и сумасшедших ночей.

Иван припомнил один из многих разговоров, когда Наташа бывала рядом, на расстоянии вытянутой руки, а то и ближе, и можно прикоснуться к ней, и чувствуется её лёгкое дыханье. Когда глаза в глаза, светящиеся от общего счастья на двоих, когда ничто не имеет значения, отходит в сторону и меркнет под этим особым светом взаимной любви.

В тот раз они разговаривали о том, что было бы здорово вот так взять и поехать, например, в Таиланд. Наталья бывала там неоднократно и не видела в этом ничего особенного. Подумаешь, Таиланд! А Иван за границей вообще не бывал, у него даже загранпаспорта не было. Но это не важно: для мыслей и воображения границ не существует. Они мечтали о далёком и недостижимом теперь тридесятом королевстве — райском уголке в грешном мире.

Наташа мечтательно произнесла:

— Даже не верится, что в этот самый момент, когда здесь творится немыслимое и стоит лютый холод, есть совсем другая жизнь. Вот в этот самый момент, представляешь, Ваня, плещется тёплое море, греет солнце, всё кругом яркое и особенное.

— Да! Слоны, обезьяны, бананы, — не очень удачно поддержал разговор Никитин.

Впрочем, он говорил искренне. И женщина оценила это, улыбнувшись.

— Там можно было остаться и заняться своим бизнесом, — продолжила Наталья немного грустно. — Возможность для этого имелась. Нужно было только решиться. Но отчего-то именно тогда хотелось домой, в свою Сибирь, чтоб снег скрипел под каблуками, чтоб синее небо и яркое солнце, а мороз обжигал лицо…

— А давай, и вправду уедем туда, как всё закончится? — предложил Иван. — Откроешь свой бизнес, я стану помогать.

— Давай! — легко согласилась женщина. — Только там сезоны дождей бывают. Ты любишь дождь?

— Не знаю… Иногда — да, — неуверенно ответил Никитин.

— Там они льют целыми днями, не переставая, — будто пытаясь напугать его, произнесла Наташа с лёгкой улыбкой.

— Ну и что, — беспечно ответил Иван. — Мы будем жить на берегу Индийского океана…

— Там Сиамский залив и два моря, — опять улыбнулась Наталья.

— Тогда на берегу моря. Будем встречать рассветы и провожать закаты.

— Это правда будет в нашей жизни, Ваня? — грустно спросила женщина.

— Правда, Наташа.

Женщина потянулась к нему. Иван обнял её и прижался губами к щеке.

Такие минуты стали лучшими в его жизни. Чтобы они длились вечно, он не пожалел бы ничего. Но чаще бывало наоборот: унылая и тревожная явь заполняла собою всё, не оставляя даже крохотного места для лучика надежды. В такое время Наталья уходила в себя и постоянно мучилась неизвестностью о судьбе дочери.

Мысли опять перепрыгнули на другое. Иван вспомнил, как однажды утром собрался на работу и вышел на улицу, где увидел большое скопление людей. Все что-то наперебой говорили. Это напоминало недавние митинги и шествия. Их не случалось с того времени, как военные установили хоть какой-то порядок в городе. А с началом обстрелов люди вообще не рисковали собираться в таком количестве.

Никитин глянул на наручные часы и решил, что время ещё есть, дойти успеет. Ему хотелось понять, чего собравшиеся так галдят.

Все наперебой говорили, говорили, говорили. Большинство не слушали друг друга или только делали вид, что слушают, тут же начиная говорить о своём.

Иван быстро понял: прорвало гидроэлектростанцию, разбомбили, скорее всего, как и все городские мосты, перекрыв возможность свободного перемещения с одного берега на другой. Енисей вышел из берегов и подтопил многие дома. И это только начало. Федералы специально хотят разрушить ГЭС, чтобы утопить всех. Жди теперь беды, волна придёт почище любого цунами, ведь высота плотины больше ста метров…

Собравшиеся были напуганы, состояние у всех почти паническое. На крышах соседних домов уже появлялись жильцы. Дескать, мы готовы к цунами.

Никитин быстро вернулся домой и рассказал Наталье всё. Женщина едва не впала в истерику от страха за дочь. Неизвестность о судьбе детей пугала сил ьнее собственной смерти. Где они, что с ними, почему до сих пор не дали о себе знать?!

Вскоре по громкой связи гражданской обороны объявили — большой воды не будет. Необходимо сохранять спокойствие.

Оставалось верить на слово. Люди потихоньку расходились, всё ещё встревоженные, ждущие беды. Никитин заторопился на работу. Он всё равно опоздал, но надеялся, что обойдётся, начальники ведь тоже в этом городе живут, так что повод и в самом деле уважительный.

Опять началась жизнь в темноте. Поскольку плотину повредили, и без того подававшаяся с перебоями электроэнергия вовсе пропала. Город вновь погрузился во мрак. Водозаборные станции затопило, появились проблемы с подачей питьевой воды, к тому же батареи были едва тёплыми. Холод в квартирах стоял собачий. И так день за днём, неделя за неделей. Простудные заболевания косили жителей будто чума. Многие умирали в квартирах, никто не выносил тела — либо не знали, либо некому было заниматься этим. Благо, что стояли морозы, мёртвые не разлагались…

На улицах тоже часто умирали. Тела подолгу лежали неприбранными. Рук на всё не хватало, да и опять же никто толком не занимался этой проблемой. Другие ходили равнодушно мимо. Люди и без того особой добротой не отличались, а при такой жизни и вовсе душой очерствели.

Иван и Наталья перешли в самую маленькую комнату квартиры, закрыли все щели и находились в ней постоянно одетые. Даже в ледяную кровать ложились в одежде, снимая только верхнюю.

Женщина впала в депрессию. Её салон красоты опять опустел. Она уже ни на что не реагировала, словно перестала жить, осунулась и будто постарела. Иван никак не мог вывести её из этого состояния. Ему было легче. Он умел ждать. Научился за годы неволи.

Как-то, вернувшись с работы, Никитин застал женщину очень возбуждённой. Глаза её лихорадочно блестели. Иван решил, что она заболела, но Наталья сказал а, мол, знакомые видели, как Ксения уходила из города через фильтрационный пункт.

— Иван, я должна найти её. Говорят, за городом организован палаточный лагерь. Там наверняка ведётся учёт всех беженцев. Я завтра пойду туда.